Доверительная иерархия. Статья. 4 / 576

Церковь и общество: Доверительная иерархия

Патриарх Кирилл все два года своего патриаршества подводит общество к мысли о гарантированности и надежности сотрудничества с Церковью. При нем православие в России становится объектом стратегических инвестиций — и как традиционная, поддерживаемая большинством идеология, и как нравственный фундамент для собственной деятельности, и как аутентичный для местной среды социокультурный ресурс.

Русская православная церковь за последние два года успела приобрести набор характеристик, приоритетных для ее потенциальных партнеров и союзников в светской среде — тех, для кого церковная проблематика долгое время была terra incognita. Система церковного менеджмента и общий курс развития Церкви с точки зрения постановки задач и достигаемых результатов сегодня уже могут убедить даже секулярно настроенных сограждан, но склонных при этом к трезвым и непредвзятым оценкам, в выгодности взаимодействия с Церковью — с точки зрения и персональной, и общественной конъюнктуры. Если подойти к этой системе с набором критериев измерения динамики и продуктивности работы, можно встретить неожиданные даже для самой церковной среды результаты.

В Церкви идут не особенно очевидные для внешнего мира и невооруженного глаза внутренние перемены, обнаружить которые, однако, в состоянии среднестатистический инвестиционный аналитик. Основной вектор этих перемен, заданный 16-м Московским патриархом с момента своей интронизации 1 февраля 2009 г., — оптимизация всей церковной управленческой системы с целью отсечения издержек и получения максимальной «прибыли». В данном случае «прибыль» измеряется степенью эффективности работы церковных структур в плане их воздействия на общество, духовного окормления существующей паствы и привлечения новой. В Православной церкви с ее устойчивой консервативностью, незыблемой статичностью вертикальной иерархии любые перемены предпринять непросто. На этом фоне тем более выделяются инициативы патриарха Кирилла по созданию гибкой системы взаимодействия синодальных структур — церковных «министерств», их профильной специализации — и одновременно выработке единых системных стандартов церковной деятельности, выстраиванию более четкой системы отношений между центром и епархиями.

Гибкость оптимизируемой церковной модели проявляется и в привлечении мирян к вопросам принятия общецерковных решений — через механизм Межсоборного присутствия, нового для Русской церкви совещательного инструмента. Церковь расширяет границы собственной открытости — через впервые предпринятую попытку вынести на публичное обсуждение проекты документов, которые были на днях приняты Межсоборным присутствием. Сбор и учет поправок блогеров и интернет-пользователей к документам, касающимся актуальных вопросов церковной жизни, — неожиданный опыт для Церкви, традиционно выносящей эти вопросы лишь на консолидированный суд епископата (за исключением вопроса об избрании патриарха, который решает Поместный собор). Публичное пространство и общественное мнение, в основном весьма безапелляционное в оценках религиозных процессов, и есть в данном случае сфера, в которой проводится «церковное IPO». Здесь же можно упомянуть и про общецерковный суд — недавно внедренный механизм рассмотрения спорных и неканонических ситуаций церковной жизни.

Организуя свою общественную практику, Церковь стремится заручиться доверием максимального числа социальных групп, от мигрантов и спортивных фанатов до учителей, финансистов и медиаменеджеров, через публичный диалог и взаимодействие с каждой из них. Рейтинг доверия к Церкви традиционно высок, и ее моральный авторитет у большинства населения, по данным опросов, устойчив — несмотря на отклики в адрес «клерикальной экспансии», которую духовенство интенсивно проводит в последние годы. Православная общественность постепенно избавляется от оттенка маргинальности, особенно свойственного ей в 1990-е гг., осваивает правозащитную риторику при разговоре о личных религиозных правах и настаивает на существовании собственных гражданских интересов.

В кадровой политике Церкви налицо ориентация священноначалия на молодые кадры, образованное духовенство и мирян с качественным богословским и светским образованием, социальное мировоззрение и запросы которых сформировались уже в новейший период истории. Православный истеблишмент сегодня упрочен молодыми профессионалами, некоторые из них специально приглашены патриархом из регионов — после реализации успешных проектов в епархиях. Для новой кадровой прослойки церковного менеджмента характерны те же амбиции в отношении будущего Церкви, что и для ее предстоятеля. В этом плане патриарх Кирилл закладывает базу собственного кадрового резерва — его инициативная политика должна иметь гарантированные перспективы.

Предстоятель Русской церкви уделяет внимание и GR-политике, подтверждение чему и недавний закон о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, и развитие эксперимента по преподаванию в школе «Основ религиозных культур и светской этики», и появление в армии капелланов. GR-активность Церкви вызывает у несогласных то оторопь, то возмущение, но тем не менее факты налицо: патриаршей команде удается защищать на государственном уровне интересы собственной референтной группы — православного большинства населения всей страны.

Идейная основа модернизации в России, как правило, остается размытой для большинства тех, кто втянут в эту дискуссию и сосредоточен в основном на механизмах и параметрах, скорости самого модернизационного процесса. Церковь сейчас внутри самой себя вырабатывает сценарий «сдержанной» модернизации — по «царскому», срединному пути. Традиционализм остается априорным в процессе движения церковной организации навстречу назревшим переменам, самообновление системы происходит без ущерба для ее фундамента. В этом смысле Церковь при патриархе Кирилле может предложить обществу личный модернизационный потенциал — опору на долговременную каноническую традицию и одновременное умение адаптировать в собственной структуре инновационные методы развития.

Елена Жосул- заведующая кафедрой журналистики и PR Российского православного университета
Ведомости, 11.02.2011, 24 (2790)

:?:

Роман, это все к чему? Может это возрастное?

От редактора: Максимизируй ближнего своего

11.02.2011, Ведомости
Ко второй годовщине интронизации патриарха Московского Кирилла нам прислали статью (Е.Жосул "Доверительная иерархия"), и мы решили ее напечатать. Обычно мы так не делаем — статьи заказываются авторам и отбираются к публикации за актуальность и качество, а не потому, что у кого-то юбилей. В юбилей лучше поднять тост за именинника, чем публиковать в его честь написанный пиарщиком текст. Но этот документ, по-моему, заслуживает публикации.

В статье нет информации, есть только язык — чистая стихия именования. Успехи церкви за отчетный период состоят, таким образом, в наречении старых вещей новыми именами, выбранными в произвольном порядке из русско-английского словаря. У церкви есть менеджмент, и он оптимизирует управленческую систему, он модернизирует все вокруг, снижает издержки и максимизирует прибыль. Церковь, кроме того, становится объектом стратегических инвестиций как «аутентичный для местной среды социокультурный ресурс». Одновременно церковь еще и выходит на IPO. И вводит новую политику транспарентности (межсоборное присутствие) по отношению к инвесторам.

Так не говорят даже на Уолл-стрит, но если так пишут православные пиарщики, то, наверное, священноначалию (т. е. священноменеджменту!) хочется выглядеть в глазах будущих прихожан (т. е. перспективных инвесторов) по-деловому. Не мне судить, насколько действенна эта стратегия. Я думал, бизнесу, доказавшему во время кризиса, насколько бесчеловечным он может быть, есть чему поучиться у церкви. Но выходит, наоборот. Может быть, это блестящая стратегия.

Да и сам текст полезен как назидательное чтение для всех, кто пишет о реформах и составляет речи президентам и министрам. Я много раз слышал выступления чиновников, состоящие из «гринфилдов», «оптимизации» и «транспарентности», и не мог ничего понять. Прочтите эту статью о «церковном IPO» и почувствуйте — именно так представители России часто выглядят на форуме в Давосе и на других международных конференциях. Говоря вежливо, выглядят как жонглеры словами.

А что же этот текст говорит о самой церкви? Кому, как не церковным людям, знать, насколько весомыми бывают слова? Именем можно помочь и вдохновить, а можно смутить и запутать. Я как часть «референтной паствы» хотел бы от церкви первого и не хотел бы второго.

Вместо того чтобы слушать на полуанглийском языке об «эффективности работы церковных структур», я бы хотел услышать на русском языке службу — хотя бы иногда, чтобы всем, кто приходит в храм, было ясно, что за песнопениями есть и вполне определенное и древнее послание. Я хотел бы на русском языке услышать мнение человека опытного в духовной жизни о том, как нам добиться общественного мира в многонациональной стране. В России трудно живется среднему человеку. У него очень мало друзей и много врагов. Он каждый день сталкивается с несправедливостью, жестокостью и ненавистью. А часто и сам передает ненависть дальше по цепочке. Средний человек видит немыслимое воровство, преступления и полную безнаказанность так называемой элиты. И он благодаря телевизору знает, что многие ее представители являются, так сказать, «стратегическими прихожанами» церкви. Средний человек в России не доверяет другому среднему человеку — у нас показатель недоверия один из самых высоких в мире. Заняться бы возвращением доверия ближнего и его, так сказать, «максимизацией».

Российское общество нужно лечить от множества болезней. Многие из этих болезней, кстати, связаны с безжалостной «оптимизацией» и жестоким «менеджментом», вполне обычным в царстве мамоны. Нужно ли церкви учиться у бизнеса или бизнесу — у церкви? Я думаю, последнее все-таки вернее. Православная церковь могла бы быть одним из врачей общества. Было бы утешением видеть, что она хотя бы стремится им быть.

М.Труболюбов, редактор отдела «Комментарии»

Алексей Слесарев писал(а):
Роман, это все к чему? Может это возрастное?

Это кому вопрос?

По теме: мне ближе точка зрения М.Труболюбова, редактора отдела «Комментарии».
Моё глубокое убеждение: высшие церковные иерархи в первую очередь должны быть молитвенниками, а не "эффективными менеджерами".